В текущем году финансовый сектор ожидают глобальные перемены. Совершенно стремительно имеется возможность быть принятым финальное решение о формировании мегастабилизатора, а уже нынешним летом у возобновленного Центрального кредитного учреждения обязан будет возникнуть новый руководитель.
О том, что финансистов не устраивает в действиях Центрального Банка в настоящее время и каких модификаций они ожидают в теперешнем году, в интервью журналисту поведал председатель кредитной организации «Российская Финансовая Корпорация», министр финансов Российской Федерации Андрей НЕЧАЕВ в 1992—1993 годах .
— Как вы определяете ценность концепции организации мегастабилизатора?
— Она мне приглянется при едином требовании. Регламентирование со стороны Федеральной Службы по Финансовым Рынкам Российской Федерации и Центрального кредитного учреждения во многом перекрещивается. Кредитные организации предоставляют посреднические услуги, услуги по доверительному руководству и занимаются капиталовложениями на биржевом рынке, как и обычные финансовые организации. Страховые учреждения преобладающую часть средств тоже содержат в ценных документах либо на вкладах. Вследствие этого соединение двух стабилизаторов (а вероятно, и Росстрахнадзора) в единый — совершенно логично.
Но меня вводит в сомнение то, что сегодняшний финансовый контроль невообразимо канцелярищен, формализован, что подвергает к прямым денежным утерям кредитных структур. Если данная практика будет распространяться и на иные учреждения экономического рынка, то жизнь им медом не будет являться.
— Вы имеете возможность привести наглядный образец, когда работа Главного банка России принесла имущественные потери кредитным организациям?
— К примеру , общеизвестный 115-й федеральный законодательный акт «О борьбе с легализацией преступных доходов и финансированием терроризма». Он в данный момент является страшилищем в руках Главного банка. Подавляющее множество разрешений отзывается за несоблюдение собственно данного закона, а не вследствие того, что кредитное учреждение не обслуживает пользователей либо экономически неплатежеспособный.
Но, самое важное, данный закон принуждает банковские организации в ежедневной практике заменять налоговую службу, УБЭП, прокуратуру, и иные правоохранительные органы. От кредитных структур запрашивают сведения о пользователях и проверку за их операциями, что откровенно выходит за границы банковских услуг. Нас принуждают, имеет информацию о наших пользователях большую, чем они знают о себе. Все это сопутствуется огромнейшим документооборотом, который неизвестно кто читает.
Кредитные организации обязаны вводить специализированные программы, которые прослеживают данные операции, нанимать экспертов, которые регулируют выполнение 115-го закона. Все это в стоимостном выражении большие затраты финансов. Это все с одного бока.
С иной стороны, Центральный Банк организовывает предложения, которые затормаживают кредитование — основу прибыли для финансистов. Порою они попросту разрушительны.
— Что вы принимаете во внимание?
— Стабилизатор довольно непредубежденно пытается уменьшить опасности кредитования. Но в череде событий его деятельность приносить настолько забюрократизированный характер, что практически просто «схлопывают» кредитование. Вот наиболее яркий пример из моей практики. У нас существуют пользователи по биржевому обслуживанию и доверительному руководству, то есть их финансы на биржевом рынке и ценные документы находятся у нас на сбережении. «Выходить из бумаг» они не желают, но им для коммерции необходим кеш, и они ходатайствуют у нас кредит. Это же попросту мечта финансиста: у меня его средства, он проставляет подпись на всех необходимых документы, что не может освободить финансы либо ценные документы до того времени, пока не погасит кредитную историю. Опасности в данной ситуации практически равны нулю. Несмотря на то, Центральный банк полагает, что это негарантированный кредит. Вот если бы пользователь возложил финансы на «гарантийный депозит» либо заморозил ценные документы, то кредит был бы гарантированным. А то, что его финансы и так у меня, по законодательным документам Центрального банка не является гарантированным.
В результате под данный кредит доводится создавать ресурсы, которые уменьшают имущество, что, в свой черед, снижают вероятности для кредитования. Я уже давно поднимаю данный вопрос на разнообразных мероприятиях при участии ЦБ. Стабилизатор дает согласие о том, что это несообразно, но ничего не изменяет. И данных примеров существует возможность привести сотни: когда пожелания самые лучшие, а итог негативный.
— Совершенно незадолго как выяснилось о том, что деятельность руководства снижается на камни преткновения. Разговор идет об увеличении предельной возможности страхования депозитов с 700 тысяч до 1 миллиона рублей. Бюрократы приняли решение, что это производить несвоевременно.
В какой мере это верное решение?
— Это была бы довольно рассудительная мера, так как она увеличивает доверие депозиторов к кредитной системе. Но тут также увлекательная ситуация. В последний период пару кредитных учреждений потерпели крах, и АСВ производило выплаты их пользователям возмещении. Но кредитные структуры терпели убытки, несмотря на усугубляемое наблюдение со стороны Центрального Банка. Это сообщает о том, что усиление не сопутствуется ростом результативности наблюдения. Достаточно вспомнить историю с Межпромбанком, из которого было перенаправлено все имущество. Появляется вопрос: куда всматривался Главный банк? Между прочим, его личные финансы (кредит в 2 миллиарда рублей, который был предоставлен Межпромбанку) тоже перенаправили. В последних разорениях в кредитных учреждениях Дагестана некоторые депозиты и совсем были очертаны. Или ЦБ этого просто не замечает, а это значит, что система наблюдения построена неверно и нерезультативно, или замедленно откликается, что подтверждает то же самое.
— Во всяком случае, вследствие чего, по-вашему, сумму страховых вкладов пересмотрели свое решение увеличивать? Однако об этом сообщали на наивысшем уровне.
— Я полагаю, что имела возможность на существование две причины. Центральный банк и АСВ высказывали свое негативное мнение, потому что для них это излишние опасности. А оборона населения, по-видимому, как не так имеет значения. Иначе говоря, корпоративный интерес переборол здравый смысл. Частично предполагаю, что гигантские кредитные организации вроде Сбербанка имели возможность выступать против данного решения, потому что стоимость депозитов в АСВ поднималась. Возможно, это не такие гигантские проценты, но финансы структуры забираются, между прочим, навсегда.
— Данным летом у Главного банка изменится руководитель. Вероятнее всего, управляющим ЦБ будет Эльвира Набиуллина. Что вы от управляющего (нее) ожидаете? Возможно, условия ЦБ будут менее бюрократичными?
— Эльвира — довольно образованный финансист. Что мне нравиться, она проявляет отношение к либеральному союзу российских финансистов. Ее назначение подтверждает об интервальном решении касательно ЦБ. Существует два убеждения на то, какой обязана быть деятельность ЦБ.
Первое: Главный банк обязан осуществлять ужесточенную экономическую деятельность, которую он до современного времени и осуществлял. И второе, также довольно известное: ЦБ обязан пересмотреть с лимитирование инфляции и проверки за курсом рубля на поддержку финансового подъема.
Кандидатуры, которые были вынесены на обсуждение, представляли оба данных убеждения. Относительно: Улюкаев — это первое убеждение, Глазьев — Второе, Набиуллина как прошлый министр финансового прогресса отвечала за финансовый подъем. Поэтому можно ждать, что при ней деятельность ЦБ в этом данном отношении поменялся. Но при данном она либеральный финансист, и не факт ЦБ будет печатать финансы широкой душой.
Следовательно, модификация роли ЦБ совершиться, но оно не будет радикальной.
— Вы довольно несдержанно и, стрежневое, в открытую осуществляете критику ЦБ, что нехарактерно в российской практике. В большинстве случаев ругают стабилизатор в частных разговорах, но общественно в этом не сознаются. Вследствие чего так проистекает?
— По всей вероятности, отражается характер. Я не имею ничего персонального вопреки ЦБ, лишь вопросы дела. Разумеется, что никто не желает идти на конфликты со стабилизатором. Но если мы желаем истинной трансформации ситуации, то невозможно этого не осуществлять.
